Собиралась написать про эту книгу еще на прошлой неделе. Рассказ человека, который родился у репрессированных родителей в лагере в Северной Корее, вырос там, не знал никакой другой жизни, и которому в результате совершенно уникальных и трагических обстоятельств удалось не просто бежать из лагеря, но и покинуть Северную Корею, а после этого перебраться в Америку.
Для очень многое в этой книге было, что называется, "открывающим глаза". Во-первых, несмотря на то, что я, как мне казалось, довольно много читала про Северную Корею, знала про голод, смотрела фильм "Красная часовня", как выяснилось, я недостаточно представляла, насколько там жизнь на грани выживания. Мне казалось, что там примерно также, как в Советской России, скажем, перед началом нэпа. Или даже позже. То есть, что бедно, что туго с продовольствием, но - не до такой степени. Не знала, до какой степени страна технологически отсталая, не знала, что там такую большую часть населения оставляют практически без образования.
И второй пласт - это психология человека, родившегося и выросшего в лагере. С самого начала книги ее автор, Блайн Харден, который записал рассказы самого героя книги, Шина, озвучивает тот факт, что сначала Шин ему рассказал неправду: сказал, что не знает, кто "сдал" его мать. А позже выяснилось, что сдал ее он сам, причем абсолютно добровольно-сознательно, и надеялся за это получить какие-то послабления, награды и т.п. И мы вместе с журналистом пытаемся понять, как вообще такое может быть.
А он прослеживает всю жизнь Шина, в той степени, в какой он смог о ней узнать, объясняет, как сам Шин воспринимал окружающую действительность, как в таких условиях, даже зная свою мать, можно вырасти, совершенно не испытывая к ней никаких чувств, кроме как ощущение, что она - соперник в борьбе за лишний кусок еды.... Мы видим, насколько у Шина оказывает вывернутое сознание, как все его чувства и стремления подавляет голод. Как он не видит ничего страшного в том, чтобы после побега красть у людей, скорее всего совсем немного богаче, чем он сам, как он не думает о том, что обрекает на голод других.
Мы видим, как он вообще не испытывает никаких позитивных эмоций, не имеет никаких привязанностей, и это все страшно. При всем при этом Харден рассказывает так, что к его герою не испытываешь ни ненависти, ни презрения, а только сочувствуешь... и мне кажется, что это очень важный момент.
Я знаю, что меня практически никто в этом вопросе не поддерживает, но я не считаю возможным осуждать тех, кто, находясь в своем времени, в своих условиях, промолчал. Выдал. Продал. И не обязательно перед лицом жизни и смерти. Просто - другая модель общественного сознания. И наверно, важно понимать, как тоталитаризм, диктатура, привычное насилие модифицирует психику человека. Как не-норма становится нормой.
Для очень многое в этой книге было, что называется, "открывающим глаза". Во-первых, несмотря на то, что я, как мне казалось, довольно много читала про Северную Корею, знала про голод, смотрела фильм "Красная часовня", как выяснилось, я недостаточно представляла, насколько там жизнь на грани выживания. Мне казалось, что там примерно также, как в Советской России, скажем, перед началом нэпа. Или даже позже. То есть, что бедно, что туго с продовольствием, но - не до такой степени. Не знала, до какой степени страна технологически отсталая, не знала, что там такую большую часть населения оставляют практически без образования.
И второй пласт - это психология человека, родившегося и выросшего в лагере. С самого начала книги ее автор, Блайн Харден, который записал рассказы самого героя книги, Шина, озвучивает тот факт, что сначала Шин ему рассказал неправду: сказал, что не знает, кто "сдал" его мать. А позже выяснилось, что сдал ее он сам, причем абсолютно добровольно-сознательно, и надеялся за это получить какие-то послабления, награды и т.п. И мы вместе с журналистом пытаемся понять, как вообще такое может быть.
А он прослеживает всю жизнь Шина, в той степени, в какой он смог о ней узнать, объясняет, как сам Шин воспринимал окружающую действительность, как в таких условиях, даже зная свою мать, можно вырасти, совершенно не испытывая к ней никаких чувств, кроме как ощущение, что она - соперник в борьбе за лишний кусок еды.... Мы видим, насколько у Шина оказывает вывернутое сознание, как все его чувства и стремления подавляет голод. Как он не видит ничего страшного в том, чтобы после побега красть у людей, скорее всего совсем немного богаче, чем он сам, как он не думает о том, что обрекает на голод других.
Мы видим, как он вообще не испытывает никаких позитивных эмоций, не имеет никаких привязанностей, и это все страшно. При всем при этом Харден рассказывает так, что к его герою не испытываешь ни ненависти, ни презрения, а только сочувствуешь... и мне кажется, что это очень важный момент.
Я знаю, что меня практически никто в этом вопросе не поддерживает, но я не считаю возможным осуждать тех, кто, находясь в своем времени, в своих условиях, промолчал. Выдал. Продал. И не обязательно перед лицом жизни и смерти. Просто - другая модель общественного сознания. И наверно, важно понимать, как тоталитаризм, диктатура, привычное насилие модифицирует психику человека. Как не-норма становится нормой.
Page Summary
mme_n_b : (no subject) [+1] - alla_la : (no subject) [+3]
- melancholy_gay : (no subject) [+1]
- melancholy_gay : (no subject) [+3]
- vgramagin : (no subject) [+7]
- gremrien : (no subject) [+1]
- prosto_krys : (no subject) [+1]
- polenova : (no subject) [+6]
galina_vr : (no subject) [+3]
- zuka1 : (no subject) [+1]
- annutta_12 : (no subject) [+1]
- scapigliata : (no subject) [+1]
Comments
Вчера сидели с родственниками и мельком смотрели "Охотники за международной недвижимостью". В том сюжете американская семья, благодаря работе главы семейства, решила сменить страну проживания и переехали в Швейцарию. И там они подбирали жилье.
И бросается в глаза определенное спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
Когда человек нищ, бесправен, уязвим (и это идет из поколения в поколение), то верх берут какие-то животные повадки, выжить, загрызть другого ради собственного выживания.
Правда, читая интервью и анонсы, я ожидал большего.
Т.е., детали рассказов о том, как снимали фильм, дали мне больше информации, чем сам фильм.
Кстати, в русском языке фильм "Красная часовня" фигурирует как "Красная капелла". По крайней мере, именно под таким названием я его нашел. Как-то посмотрю.
Спасибо!
Не знаю, что сказать. Ведь я там не был, -
Я разминулся с волкодавом-веком.
А я сумел бы под колымским небом
И выжить, - и остаться человеком?
Когда цена всей жизни – пайка хлеба?
Легко решать из глубины дивана,
Кому презренье, а кому – награда.
А я б не стал в сугробах Магадана
Униженно вымаливать пощаду,
Когда уже взвела курки охрана?
Приятно за чайком и пирожками
Бестрепетно судить чужие души.
А я бы смог под Соловецким камнем
Лечь – не предав, не сдавшись, не прогнувшись?
Чужая ноша кажется легка мне…
Нет. Не был. Не судим. Не привлекался.
Не предавал. Не сочинял доносы.
Но я не знаю, в чем бы я покаялся, -
И не под пыткой, просто на допросе,
Когда бы на Лубянке оказался.
Я разминулся с веком-волкодавом,
В том нет моей вины и нет заслуги,
Что в прошлом незабытом и недавнем
Не обагрил невинной кровью руки
И не погиб безвестно и бесславно.
Я тоже не осуждаю людей. Некоторых интересно понять, правда. Но не дай Бог пережить.
Что же касается моральной извращенности - то да, как я у себя писала, именно этот аспект меня больше всего занимает, особенно применительно к советским людям. Наша изоляция от нормальных общечеловеческих ценностей и межчеловеческих связей была не такой глубокой, как у семей в северокорейских лагерях, но, по сути, не менее трагичной и, пожалуй, все равно крайне тяжелой по последствиям для существования общества даже через многие годы после прекращения этой изоляции и пропаганды. Чем больше я думаю о всех бедах и проблемах, которые мы переживаем здесь и сейчас, тем больше я вижу корни всего этого в жуткой моральной шизофрении людей, которая вбила в самое нутро заботу о выживании в качестве главного приоритета, систему двоемыслия, уничтожение здравых инстинктов любви к своей семье в пользу "патриотизма" и идеологии, и т.п. Это очень страшно. Я надеюсь, что этот вопрос еще ждет своих исследователей. Ну или я надеюсь найти какие-то интересные материалы на этот счет, если они уже существуют.
Спасибо за фидбек.
Edited at 2017-08-01 01:10 pm (UTC)
Надо будет почитать... Я слышала, как у нас на работе вот именно это обсуждали, думаю, человек делился впечатлениями от книги...
Но Шаламова-то я читала, тут уж никуда не денешься. И историю своей семьи и семьи отца моего сына знаю.
И не считаю возможным никого осуждать - насилие модифицирует психику человека, а психика довольно лабильна. В Израиле существует очень правильное понятие, да и звание "праведник народов мира" - оно присваивается тем неевреям, кто спасал евреев во время Холокоста. А конкретных палачей, архитекторов идеи, преданных ее исполнителей, на чьем счету тысячи жизней, они много лет после войны ловили и казнили. Сейчас если кто и жив - то в вряд ли интересен. А вот пассивных зрителей и даже доносчиков - они не судили и не судят. Потому что тогда судить надо всю Европу практически поголовно - за вычетом праведников.А их оказалось не так уж и много к сожалению. Ситуация в СССР была хуже, там преследовали не один народ, отличающийся от других - а всех. Каждый мог оказаться жертвой, и каждый - доносчиком, а также побыть в обеих ролях и несколько раз. Северная Корея возможно хуже в пропорциях, но во время Голодомора истории были такие же страшные. И психика так же поломана.
Во время ленинградской блокады сестра бабушки тетя Соня работала медсестрой в больнице и воровала продукты у умирающих от голода больных, чтобы спасти двух своих умиравших от голода племянников. В семье об этом не говорили, хотя все понимали, как тетя Соня их спасла. Одного из них вывезли по "дороге жизни", ему было почти 18, подлечили, он воевал и дошел до Берлина. Можно ли судить тетю Соню (она чуть не померла от дистрофии)? Даже боже упаси, оказаться перед таким выбором. А выбирать между своими детьми? А жить в таком выборе годами? Удивительно, что в таких условиях люди вообще выживают и как-то остаются людьми, а не наступает сплошной "Повелитель мух", что они не превращаются в племя людоедоев, что все-таки находятся праведники. Как можно под давлением голода накормить кого-то, кроме себя, а не съесть его - тоже ведь пища.
То что сейчас творится в России - это в большой степени последствия пережитого расчеловечивания и размывания базовых человеческих принципов. В Германии фашизм занял гораздо меньше времени, затронул все же меньше народу, произошел очень болезненный, но необходимый процесс денацификации - признания, осознания, да и то под внешним давлением. Но народы Европы поняли, какая малость отделяет их от расчеловечевания - да в общем ничего не отделяет. Северной Корее это еще предстоит, этот кошмар рухнет, надеюсь, скоро. Южная Корея этого момента боится, им придется адаптировать в нормальную жизнь миллионы людей с искалеченной психикой. Объединенная Германия до сих пор до конца с этой задачей не справилась, хотя возможностей у них гораздо больше и ГДР все же была совсем не Северной Кореей.
Когда оправится Россия - непонятно, там не осознан кошмарный опыт прошлого, он вытеснен и заменен довольно уродливыми отношениями. Ну хотя бы перестали воспринимать соседа как возможный объект для пищи.
Ну а про людей, родившихся и выросших в лагере - у тебя не было таких знакомых? У меня были - члены семьи врагов народа. Ну лет на 10-15 меня старше, конечно, я уже другое поколение.Мой дед читал донос на себя, написанный его лучшим другом, и приютил этого друга после лагеря - там тот еще был покер, на друга тоже кто-то написал донос, в итоге друг сел, а дед - нет. Мне хочется верить, что мой дед не замазан, но наверняка-то я знать не могу. И не уверена, что хочу открытия всех архивов, моя картина мира может пошатнуться. И любого бывшего советского человека, кто знает, какие скелеты в наших шкафах.
Я бы только добавила, что следует разграничивать два значения слова "осуждать". Если мы говорим "не надо осуждать" в том смысле, что люди сами по себе не звери, их сделала зверьми система, и любой из нас в тех же обстоятельствх был бы таким же Каином и Авелем в одном лице, - это да. Но при этом важно также помнить, что в принципе "осуждать" в смысле озвучивания проблемы, осмысливания ее, переживания внутреннего катарсиса по отношению к себе лично и своей семье - это критически необходимо. Иначе, как это происходит в современной России, люди так никогда и не поймут не только трагичности своего прошлого, но и вообще не научатся адекватным человеческим ценностям, элементарно не усвоят, "что такое хорошо и что такое плохо".
Для того же Шина из книги как раз было очень нужным, что его и то, что он делал, "осуждают" на уровне общества, это помогло ему принять обличие человека и выйти из своей звериной шкуры - это настоящий подвиг для человека в его обстоятельствах.
Я кстати, имею нескольких знакомых, детей репрессированных (теперь они уже сами бабушки или дедушки), выросших в детских домах. А потом их родителей реабилитировали, дали комнату в Ленинграде. И все эти люди очень нетерпимы, властны и трудны в общении.
Местные братства с их дебильными ритуалами на грани, или за гранью жестокости, неразборчивость в средствах на пути к власти и богатству. Любая верхушка любого общества воспринимает людей как еду. Разница только в том, что чем меньше ресурсов, тем на более низком уровне эта конкуренция за ресурсы начинается, и в бедном обществе те, кто использует других - выживают, в богатом - поднимаются.
По поводу принятия поведения человека в условиях идеологического давления. Я лично столкнулась с тем, что мои знакомые на нашем факультете в инязе и в том числе близкая подруга моей хорошей подруги собирались хорошенько попортить мне жизнь, вызвав на комитет комсомола за неснятие с комсомольского учета одной девушки (до сих пор не знаю, как это делается, никто не объяснил) и решив занести мне выговор. И только потому что неожиданно для них одна учительница, член молодой член партии тогда, и соответственно имеющая больше веса, спросила "зачем вы портите жизнь человеку", они этого не сделали.
Самое для меня интересное в том, что буквально через несколько лет эти девицы стали ярыми демократками, которым ничего хорошего про Советский Союз сказать нельзя.
Но как же это страшно..